Образ Петра Великого в произведениях А.С. Пушкина
Из предложенных тем рефератов я выбрала именно эту. Может быть, потому что я всегда интересовалась русской историей, может быть, потому что нынешнее время чем-то похоже на время допетровской эпохи. Мне захотелось работать над этой темой, узнать больше о человеке, который смог своими реформами преобразовать Россию. Мне также не менее важно отношение к Петру Великому именно Пушкина.
Русская философская мысль относилась различно к Петру I и его деятельности. “Различие взглядов происходило во-первых, от громадности дела, совершённого Петром, и продолжительности влияния этого дела: чем значительнее какое-нибудь явление, тем более разноречивых взглядов и мнений порождает оно, и тем долее толкуют о нём: во-вторых, от того, что русская жизнь не остановилась после Петра, и при каждой новой обстановке её мыслящий человек русский должен был обращаться к деятельности Петра, результаты которой оставались присущими при дальнейшем движении, и обсуждать её, применять к новым условиям, новой обстановке жизни: в-третьих, разность взглядов на деятельность Петра зависела от незрелости у нас исторической науки.”
Петр I - величайший исторический деятель, буквально перевернувший всю российскую жизнь – привлекал многих поэтов 18-19 веков. В то время они воспевали монархов потому, что они олицетворяли государство, героев – потому что они служили государству, мир – потому что он способствовал процветанию государства.
Пётр I был интересной, сложной личностью, что привлекательно для писателей и поэтов. Пушкин также не мог обойти стороной этого великого человека.
И насколько Пётр I был великим реформатором, могущественным государственным деятелем, с размахом двинувшим Россию вперёд, настолько Пушкин был Петром Великим русской литературы. Тема Петра – “сквозная” тема в русской литературе вообще, в творчестве Пушкина в частности. Поэт видит в Петре не просто историческую личность, но и олицетворение преобразовательной мощи человечества, насаждающего культуру и цивилизацию по среди нелюдимых и бесприютных пространств, он чувствует себя стеснённым в том, как ему называть эту колоссальную личность, бросившую вызов природе, и говорит о Петре – “Он” (с большой буквы), как принято было говорить лишь о богочеловеке.
Впервые Пушкин коснулся темы Петра в “Заметках по русской истории 18 века”. Поэт видит в нём мудрого царя – реформатора, защитника просвещения. “Ничтожные наследники северного исполина, изумлённые блеском его величия, с суеверной точностью подражали ему во всём, что только не требовало нового вдохновения. … Пётр I не страшился народной свободы, неминуемого следствия просвещения, ибо доверял своему могуществу и презирал человечество, может быть, более, чем Наполеон”.
Работая над петровской темой, Пушкин использовал различные жанры. В 1826 году он пишет о Петре I в “Стансах”. Это стихотворение по стилю напоминает оды 18 века, например: “Петра Великого” Ломоносова и “Вельможу” Державина. Идеалом их была просвещённая монархия, а идеальным героем – Пётр I:
К тебе я вопию, премудрость бесконечна,
Пролей свой луч ко мне, где искренность сердечна
И полон ревности спешит в восторге дух
Петра Великого гласит вселенной вслух
И показать, как он превыше человека
Понёс труды для нас неслыханны от века…
(“Пётр Первый”, Ломоносов)
Оставя, скипетр, трон, чертог,
Быв странником, в пыли и в поте,
Великий Пётр, как некий бог,
Блистал величеством в работе:
Почтен и в рубище герой!
(“Вельможа”, Державин)
В “Стансах” проводится параллель между Николаем I и Петром – такая параллель была лестной для любого русского монарха. Пушкин убеждал Николая: “Во всём будь пращуру подобен”. Пётр I в “Стансах” – просвещённый монарх:
Самодержавною рукой
Он смело сеял просвещение,
Не призирал страны родной:
Он знал её предназначенье.
То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.
Образ Петра – “вечного работника на троне” - Пушкин продолжал развивать и в “Арапе Петра Великого”. Пётр I раскрыт в романе уже с разных сторон: Пётр в его отеческой заботливости об Ибрагиме, Пётр – вечный деятель с покоряющей простотой и непринуждённостью обхождения, Пётр с его негативным отношением к нарождавшейся на западный манер аристократии, пустой и мотовской. Наконец, в сюжетной линии Ржевских проступает деспотизм Петра: сосватав их дочь за своего любимца Ибрагима, он разрушает счастье Наташи и Валериана.
Европеизм Петра, его вражда к реакционной старине не мешают ему быть вполне русским человеком. Как изображает Пушкин, Пётр любил те русские нравы и обычаи, которые не казались ему проявлением патриархальной дикости. Беседуя с Ибрагимом, Пётр обнаруживает такое добродушие и весёлость, “что никто, - пишет Пушкин, - в ласковом и гостеприимном хозяине не мог бы подозревать героя полтавского, могучего и грозного преобразователя России”.
Пётр берёт на себя роль свата своего крестника, любит национальные кушанья, не прочь “по русскому обыкновению отдохнуть”. Он искренне заботится об Ибрагиме: “Послушай…, ты человек одинокий, без роду и племени, чужой для всех, кроме одного меня. Умри я сегодня, что завтра с тобою будет, бедный мой араб? Надобно тебе пристроится, пока есть ещё время; найти опору в новых связях, вступить в союз с новым боярством”. Склонность Петра к широкому и большому веселью, добродушное лукавство, гостеприимство – всё это дополняет образ Петра, воплощающего в себе, по мысли Пушкина, черты национального характера. Пушкин даёт глубокое освещение демократичности Петра. Пётр судит о людях и выбирает себе помощников не по сословному признаку, а по умственным способностям, знаниям. Отнюдь не снижая выдающихся личных качеств Петра, Пушкин помогает читателю понять и почувствовать историческую закономерность петровских преобразований и их необходимость. Роман остался незаконченным, но, несмотря на это, современники Пушкина высоко оценили “Арапа Петра Великого”. В.Г. Белинский писал: “Будь этот роман кончен так же хорошо, как начат, мы имели бы превосходный исторический русский роман”. Художественный опыт “Арапа Петра Великого” как эпическое решение темы Петра I отразился и в поэме “Полтава”. Поэма начинается как семейная драма, а разворачивается как народная трагедия. Кочубей, Мария, Мазепа связаны друг с другом личными отношениями, которые находят настоящую оценку лишь в отношении к истории. Пётр поставлен вне круга личных отношений, он “свыше вдохновленный”. Мысль Пушкина о русской истории определила и название поэмы. Он назвал её не “Мазепа”, не “Пётр Великий”, а “Полтава”, указывая на великий народный подвиг, совершённый в этой битве, которая была одним “из самых важных и счастливых происшествий царствования Петра Великого”.
Пушкин сумел придать “Полтаве” черты глубокой народности в содержании и в стиле. Пётр Великий, неотделимый от своих дружин, похожий на героев торжественной оды и эпической поэмы, нарисован в традициях литературы 18 века. Основным средством выразительности является сравнение, оттенённое и как бы комментированное эпитетами:
…Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза…
И он промчался пред полками,
Могущ и радостен как бой.
Возвеличивая подвиг и мужество Петра и его воинства, Пушкин отдаёт должное и сильным противникам русских – шведам. Однако поэт даёт почувствовать, что и сам Карл, и его армия не воодушевлены ничем высоким, тогда как Пётр и его дружины исполнены патриотизма, уверенности в победе.
Пётр восхищается благородством Петра на пиру:
При кликах войска своего,
В шатре своём он угощает
Своих вождей, вождей чужих,
И славных пленников ласкает,
И за учителей своих заздравный кубок подымает.
Благородство Петра Пушкин подчёркивает и в “Моей родословной”, указывая милость царя к арапу – своему прадеду. Это стихотворение было своеобразным ответом на пасквиль Булгарина, в котором было затронуто достоинство предков Пушкина. Возмущённый поэт писал тогда в незаконченной статье “Опровержения на критики”: “В одной газете сказано было, что прадед мой…, крестник и воспитанник Петра Великого, /…/ - был куплен шкипером за бутылку рому. Прадед мой, если был куплен, то вероятно дёшево, но достался он шкиперу, коего имя всякий русский произносит с уважением и не всуе”.
Пушкин ответил Булгарину стихами, “притом очень круто”, как сам выражался, - в “Post scriptum’e” к “Моей родословной”:
Сей шкипер был тот шкипер славный,
Кем наша двинулаль земля,
Кто придал мощно бег державный
Рулю родного корабля.
Но в первой части указано на жестокость Петра:
Упрямства дух нам всем подгадил:
В родню свою неукротим,
С Петром мой пращур не поладил
И был за то повешен им.
В этом стихотворении мы видим двойственность характера Петра: “шкипер славный”, “упрямства дух нам всем подгадил”, “был …повешен им”.
Образ Петра в творчестве Пушкина находится в постоянном движении и развитии. В 1833 г. написана поэма “Медный всадник”.
В “Полтаве” Пушкин говорил о Петре Первом:
В гражданстве северной державы,
В её воинственной судьбе,
Лишь ты воздвиг, герой Полтавы,
Огромный памятник себе.
Теперь поэт увидел перед собой Медного Всадника – воплощённый в металле памятник Петру Великому, основателю “военной столицы”. Пушкин в “Медном всаднике” поднимает проблему взаимоотношений государства и личности. Пётр у Пушкина – деятель, который угадывает потенциальные силы науки и направляет их на решение громадных задач в один из самых высоких и творческих моментов его жизни, когда рождался гениальный замысел создания города “на берегу пустынных волн” Невы.
В стилистике “Медного Всадника” отчётливо обозначены два разнородных начала: торжественная ода и смиренная элегия. Это разноречие стиля, стилистическое противоречие вполне отвечало свободному и сложному замыслу Пушкина. Он тяготеет к одической возвышенности там, где звучит тема Петра, и возвращается к элегической задушевности там, где касается темы Евгения.
Для Пушкина были одинаково достоверны и деяния Петра Великого, и страдания безвестного Евгения. Пушкину был близок мир Петра, была понятна и дорога мечта “ногою твёрдой стать при море”. Он видел, как перед Петром, “мощным властелином судьбы”, смирялась “побеждённая стихия”. Но Пушкин сознавал, какая дорогая цена была заплачена за это торжество, какой ценой был куплен стройный вид Петербурга. Поэтому в его поэме есть истинная глубина, высокая человечность и суровая правда.
Пётр, воплощённый в Медного всадника, видится как “мощный властелин судьбы, а не игралище в её руках”. Утверждая непреклонную волю, вселяя ужас, Медный всадник своим величием опровергает мысли о своём бессилии человека перед лицом рока.
Восторженное настроение поэта омрачается думой о “противоречиях существенности” и скорбном уделе “малых сил”; возникает новый образ Петра:
И, обращён к нему спиною
В неколебимой тишине,
Над возмущённою Невою
Стоит с простёртою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Пушкин показывает не только величие Петра, но и его недостатки. В грозных событиях наводнения не хватает заботы о маленьком человеке. Пётр велик в государственных замыслах и жесток и жалок в отношении к личности. Евгений жалок в своей бедности и велик в своей любви к Параше, принижен своим жизненным положением и возвышен своими мечтами о независимости и чести, жалок в своём безумии и высок в своей способности протестовать.
В. Г. Белинский говорил, что “Медный всадник” вместе с “Полтавой” образуют “самую великую “Петриаду”, какую только в состоянии создать гений великого национального поэта”.
Мысли Петра – историка определяли создание исторической прозы, становление которой мы видим в незавершённой поэтом “Истории Петра”, написанной в последние годы его жизни.
Действие переносится из Москвы в Голландию, где Пётр с топором в руках работает на верфях и в Англию. Азовские берега и берега Балтики, города Польши и поля Украины, степи Буджака, Париж и границы Персии – таково огромное пространство действия, представленное нам в повествованиях Пушкина. С первых страниц “История Петра” перед нами в живом изображении является юный Пётр.
Пушкин показывает его после усмирения одного из стрелецких бунтов, противопоставляя Петра царствовавшему с ним вместе брату Иоанну: “В то время, как стрельцы стояли по обеим сторонам дороги, падая ниц перед государями, - Иоанн оказывал тупое равнодушие, но Пётр быстро смотрел на все стороны, оказывая живое любопытство. Изображая Петра, едва не ставшего жертвой нового заговора, когда он во время суда над заговорщиками “занемог горячкою”, Пушкин говорит: “Многочисленные друзья и родственники преступников хотели воспользоваться положением государя для испрошения им помилования…но Пётр был непреклонен: слабым, умирающим голосом отказал он просьбе и сказал: “Надеюсь более угодить Богу правосудием, нежели потворством”.
Пушкин подчёркивает противоречие между целями, осуществляемыми Петром, и средствами, которые он применял для их достижения. “Когда народ встречался с царём, - читаем мы в “Истории Петра” – то по древнему обычаю падал перед ним на колена. Пётр Великий в Петербурге запретил коленопреклонение, так как улицы были грязные и болотистые, а народ, его не слушался, то Пётр Великий запретил уже под жестоким наказанием”.
Пушкин рисует черты великодушия Петра и в то же время пишет (в связи с делом первой, постриженной в монахини жены Петра, которая была высечена кнутом): “Пётр хвастал своей жестокостью”.
Пушкин намечает изображение Петра в действии, в противоречиях, в борьбе с врагами и препятствиями. Против Петра вели борьбу за власть бояре и правительница Софья. Эта борьба закончилась избранием на царство Петра.
Царь уделял большое внимание просвещению. Он отправил боярских и дворянских детей за границу для изучения инженерству, корабельному искусству, архитектуре и другим наукам. Пётр сам намерен был учиться в чужих краях всему, чего недоставало ещё государству, погружённому в глубокое невежество. Возвращающихся из чужих краёв молодых людей он сам экзаменовал. Пётр был не только реформатором внутреннего преобразования государства, но, как показано в “Истории Петра”, и талантливым дипломатом в решении внешних политических вопросов.
К сожалению, выполнить задачу, которую Пушкин поставил в освящении эпохи Петра, закончить не удалось. Надежды Пушкина не сбылись. Смерть оборвала его работу, и великий труд остался незавершённым. Итак, в работе А. С. Пушкина над темой Петра очевидна эволюция эпического содержания петровской эпохи, а также политических взглядов поэта. Эту эволюцию отражает движение от стихотворения одического характера через поэмы с усложняющейся жанровой природой к эпическим жанрам с возможностями изображения действительности в единстве её противоречивых сторон. Когда уходит из жизни незаурядный, великий человек, в его бывшем окружении многого не достаёт, исчезает тот центр, вокруг которого всё собиралось, всё двигалось. Конечно, жизнь продолжалась, и вслед за Петром на престол выходили правители, которых Пушкин метко назвал “ничтожными наследниками северного исполина”. Пушкин в своих произведениях ставил в пример Николаю I Петра, но уже в дневнике 1834 года он пишет: “В нём немножко от Петра Великого много от прапорщика”.
Этим Пушкин подчёркивает неповторимую личность царя-реформатора.
Почему же Пушкин особо интересовался личностью Петра?
1). Пётр – величайший исторический деятель, буквально перевернувший всю русскую жизнь.
2). Пётр был интересной, сложной личностью. Это привлекательно для писателя.
3). Пушкин, зная историю своего предка – арапа Ганнибала, чувствовал свою особую связь с Петром.
Произведения, в которых Пушкин упоминает Петра: “Стансы”, “Заметки по русской истории 18 века”, “Моя родословная”, “Медный всадник”, “Полтава”, “Арап Петра Великого”, “История Петра”.
Используя опыт А. С. Пушкина в работе над темой Пера, многие современники создали свои замечательные произведения, например: А. Толстой “Пётр Великий” и т. д.

Список литературы.
1. А.С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 16 томах. М., “Художественная литература”
2. Проблемы современного пушкиноведения. Ленинградский ордена Трудового Красного Знамени государственный педагогический институт имени А.И. Герцена, 1986 г.
3. Г.П. Макогоненко. Творчество А.С. Пушкина в 30-е годы. Л., “Художественная литература”.
4. Б.В. Томашевский. Пушкин. Работы разных лет. М., “Книга”, 1990 г.
5. И. Фейнберг. Незавершённые работы Пушкина. Москва, “Художественная литература”, 1979 г.
6. С.М. Петров. Исторический роман Пушкина. М., Издательство Академии Наук СССР 1953 г.
7. Ю.М. Лотман. В школе поэтического слова. М., “Просвещение”, 1988 г.