| Раздел: Естественные науки Черное море Черное море, Понт Евксинский (гостеприимный) древних греков, Кара-Денгиз турок, Маври Таласса по-новогречески, окружено сушей почти со всех сторон и сообщается со Средиземным морем только посредством узкого и похожего на реку пролива, Босфора Фракийского. Говоря вообще, оно представляет собою очень правильный и глубокий бассейн с очень простым рельефом дна. Везде к его берегам прилегает неширокая и мелкая прибрежная полоса моря, глубиною менее ста саженей. Сама линия сто саженных глубин подходит очень близко к берегам Крыма, Кавказа и малой Азии и отходит от берегов на более значительное расстояние только в северо-западном углу Черного моря, на пространстве: Севастополь - Одесса - Варна и около Керченского пролива. Вслед за глубинами около ста саженей дно моря начинает быстро и круто понижаться и скоро доходит до 800 саженей глубины; затем идет уже основная, громадная и ровная площадь моря с глубинами около тысячи саженей. Наибольшая, до сих пор известная, глубина Черного моря в 1227 саженей приходится почти на месте пересечения севастопольского меридиана с параллелью Сухума. Наибольшая длина Черного моря в направлении с востока на запад - 1160 километров (1087 верст); наибольшее протяжение с севера на юг - 600 километров; наиболее узкое место между Крымом и лежащей к югу Анатолией (Турецкое побережье) - 270 км. Черное море занимает собою поверхность около 411540 квадр. км. и, при средней глубине около 654 саженей (1197 м.), заключает в себе, по Шпиндлеру, 492565 куб. км. воды. Вода Черного моря, особенно в поверхностных слоях, гораздо менее солена, чем вода океанов. В среднем на каждую тысячу граммов черноморской воды приходится 18 граммов солей, в то самое время, как в Атлантическом океане на тысячу г. воды приходится соли - 35 граммов, а в Красном море даже почти 39 граммов. У северо-западных берегов Черного моря, в районе действия вод Днепра, Дуная и других рек, соленость Черного моря еще менее значительна и даже на довольно большом расстоянии от берега спускается до 13 граммов. С глубиною соленость Черного моря увеличивается, сначала медленно, до глубины 30 саж., а затем быстрее - до глубины 50 саж.; далее соленость тоже увеличивается, но уже медленнее. На глубинах 200 и более саж. соленость почти не изменяется, достигая в среднем 22 с половиною граммов. У берегов вообще соленость меньше, чем в открытом море. Что касается температуры поверхностных слоев Черного моря, то в разных пунктах и в разные месяцы она колеблется весьма значительно, причем разница средних месячных температур для некоторых пунктов (как, например, побережье у Одессы) доходит до 20 градусов слишком. Из приводимой ниже таблицы мы видим, что по всем русским берегам Черного моря, кроме Керчи и Батума, наиболее холодными месяцами на поверхности моря будут январь и февраль, причем везде, кроме Батума, температура воды спускается в среднем до 5° с дробями и ниже. Наиболее же высокая температура наблюдается в августе (нового стиля), доходя в среднем до 22° - 23°, а под Батумом - до 26° Цельсия. Так как вода Черного моря при солености в 18 граммов может замерзнуть только при охлаждении почти до одного градуса ниже нуля, то, согласно вышеприведенным средним температурам воды Черного моря, оно не замерзает. На непродолжительное время покрывается льдом только северо-западный угол моря под Одессой. В очень суровую зиму, в январе 1911 г., лед в два фута толщиной, правда, на короткое время покрыл всю площадь от Одессы до мыса Тарханкута и острова Фидониси. У Геродота есть сведения, что в 5 веке до Р. Х. лед покрыл Понт от Херсонеса до Пантикапеи, а византийские летописцы сообщают о замерзании всего Понта в 401 г. и 762 г. после Р. Х. В 762 году лед, после вскрытия Понта, запрудил Геллеспонт. Что касается распределения по глубинам, то годовой ход температуры в них еще неизвестен, кроме разве ближайших окрестностей Севастополя. Вообще же несомненно, что ниже ста саженей годовые колебания температуры почти не распространяются. Под Севастополем, над глубинами в 37 саженей, весь слой воды охлаждается зимою, в феврале, приблизительно до 6°; самые поверхностные слои охлаждаются еще больше. Затем, уже в мае, верхние слои прогреваются до 17°, между тем как слои воды, лежащей на глубине 20 саж., достигают той же температуры только в октябре, слои же воды около 30 саж. глубины в том же октябре, несмотря на нагревание в течение всего лета, нагреваются только до 8°, с тем, чтобы зимою упасть снова до 6°. Тоже в общих чертах происходит и во всем Черном море. Так, для летних месяцев, по данным глубокомерной экспедиции 1890-91 г., "температура воды в Черном море быстро уменьшается с поверхности до некоторой глубины, лежащей саженей на 25 - 50 ниже поверхности моря. От этого слоя наименьшей температуры (7°, 6°), температура медленно возрастает книзу до max. 9°; температура же поверхностных слоев колебалась летом от 13° в мае до 25° - 26° в августе". Средние месячные температуры Черного моря у поверхности в градусах Цельсия
В средиземном же море, как известно, температура летом доходит, как и у нас, до 27°, но зимою, в среднем, не спускается ниже приблизительно 13° C°. Та же температура около 13° господствует и на глубинах Средиземного моря, с небольшим (как и в Черном море) подъемом температуры ближе ко дну на 2-3000 метров глубины. В этих основных фактах, что температура Средиземного моря в среднем почти никогда и нигде не спускается ниже 13°, а в Черном море в среднем спускается ниже 5°, и что на глубинах около 25-50 саж. в Черном море господствует температура в 6° - 7°, лежит, конечно, громадная разница в условиях существования фауны и флоры Черного моря, сравнительно со Средиземным. Ту же разницу еще более усиливает и пониженная почти вдвое соленость Черного моря. Этим близким нахождением от поверхности моря сильно охлажденных слоев воды объясняется и то известное в Черном море явление, что под Одессой и по Южному берегу Крыма температура воды летом в течение суток может сразу упасть на 7° - 8° Цельсия. При продолжительных ветрах с берега и по другим причинам, наружные теплые слои воды отгоняются, и их место занимает вода нижних, холодных слоев. Такое вертикальное распределение температуры в Черном море кроется в слабости вертикальной циркуляции, происходящей вследствие большой разности в плотностях воды Черного моря на поверхности и в его глубинах. Пониженная соленость воды на поверхности Черного моря объясняется громадным количеством пресной воды, приносимой реками. Часть этой воды испаряется, остальная же через Босфор стекает в Мраморное море. В Босфоре образуются два течения: одно верхнее, из Черного моря в Мраморное, другое нижнее, идущее в обратном направлении, из Мраморного моря в Черное. По данным адмирала Макарова, верхнее течение имеет среднюю скорость 3,75 фут. в секунду, достигая местами скорости в 10 фут. По мере удаления от Черного моря, соленость этой воды увеличивается с 18 до 20 граммов. Черноморская вода занимает в Мраморном море толщу в 10 верхних саженей этого моря; соленость ее поднимается до 24 граммов и через верхние слои Дарданелл она выливается, наконец, в Архипелаг. Из Архипелага по дну Дарданелл, вместо нее, втекает тяжелая и соленая вода Средиземного моря (в 38 граммов), которая заполняет собою глубины Мраморного моря. В свою очередь, тяжелая, нижняя, вода Пропонтиды (Мраморного моря) втекает в Босфор, образуя по дну его нижнее течение, идущее к Черному морю. Соленость этого течения в начале Босфора доходит до 30 граммов. Но эти воды скоро смешиваются с остальными водами Черного моря, и часть их погружается на его дно. Этим объясняется повышенная соленость и температура в глубинах Черного моря. Если бы оно было совершенно замкнуто и не имело сообщения с Мраморным, то температура его нижних слоев не поднималась бы выше 5° - 6°, средней температуры зимой на поверхности моря, между тем как теперь тепло проникает туда вместе с более соленой водой. Во всяком случае, циркуляция на глубинах должна происходить очень медленно. Количество воды, входящей в Черное море через Босфор, крайне незначительно сравнительно с общим количеством воды в Черном море. Так создаются в Черном море два слоя воды с различными физическими свойствами: верхний, сравнительно тонкий, не более 100-125 саж. толщиною и нижний, от последней глубины до дна, значит, местами более 1000 саженей мощностью. Верхний слой имеет пониженную соленость и изменчивую температуру. Зимой он значительно охлаждается, а летом поверхностные слои значительно нагреваются. Благодаря этому в нем возникают вертикальные течения, быстро (ежегодно) перемешивающие воду. Менее быстрое перемешивание совершается также при помощи горизонтальных течений, возникающих под влиянием ветра и других причин. Тем не менее, всего этого достаточно, чтобы верхние слои черноморской воды снабжались необходимым для жизни количеством кислорода. Вертикальные течения, образующиеся вследствие охлаждения поверхностных слоев, не могут идти в Черное море глубже 100-125 саж.: их останавливают слои более плотной нижней воды, так как увеличение плотности верхних слоев воды под влиянием охлаждения все же не достигает величины плотности нижних слоев. Обмен вод в них может совершаться лишь следующим образом. По Макарову, верхнебосфорское течение уносит из Черного моря ежесекундно 370000 куб. фут. (в год около 322 куб. в., или 390 куб. км.), а нижнебосфорское вносит в Черное море 200000 куб. ф. ежесекундно (175 куб. в., или 212 куб. км. в год). Разница в 147 куб. вёрст представляет цифру, выражающую избыток притока пресных вод в Черное море с суши (реки) и атмосферы (дождь) над испарением. Если бы Черное море не получало притока из Мраморного, а лишь стекало бы в последнее, то понадобилось бы около 2,5 тысяч лет для полного обновления вод в черноморском бассейне. Теперь эти воды протекают, в Черном море, так сказать, лишь через верхний ("живой") слой. Так как объем слоя в 100 саж. равен приблизительно 85000 куб. км. (около 1/5 всего объема), то для этого стекания (полного обмена) требуется уже всего около 400 лет, но одновременно с поступательным движением к Босфору слой этот постоянно перемешивается конвекционными вертикальными токами, а в верхних своих частях течениями и ветрами. Иначе обстоит дело с нижним ("застойным") слоем воды, представляющим более 4/5 всего объема воды Черного моря. Смена воды в нем должна происходить чрезвычайно медленно. Тяжелая вода нижнего босфорского течения, как говорит Шпиндлер, выйдя из пролива, стекает в глубины Понта по нескольким руслам, она отчасти смешивается с опресненной водой верхних слоев, но главным образом стекает в глубины Понта, медленно и постепенно вытесняя воды кверху и ежегодно вводя в верхний живой слой некоторую массу воды. Если даже предположить, что вся вода, подаваемая нижнебосфорским течением, стекает вниз (в действительности меньше), и то ежегодное количество воды, доставляемое в глубокую котловину Понта, будет равно всего лишь около 1/1700 объема нижнего слоя. Для полного вертикального перемещения воды, очевидно идущего снизу вверх, необходим промежуток времени более 1500 лет. Кислород, приносимый нижнебосфорским течением, расходуется быстро по дороге на дно Понта, а сверху он может доставляться лишь путем медленной диффузии, которой к тому же должно противодействовать только что намеченное вертикальное движение воды. Вследствие этого количество атмосферных газов уменьшается на счет необходимого для жизни кислорода, и в тоже самое время в нижних слоях образуется сероводород, присутствие которого становится впервые заметным на глубине 100 саженей и увеличивается по мере увеличения глубины. На глубине 100 саж. на 100000 куб. центим. воды приходится 33 куб. центим. сероводорода при 9° и 760 мм. давления; на глубине 200 саж. - уже 222 куб. центим.; на 950 саж. - до 555 цент. и на глубине 1185 саж. - до 655 цент.; параллельно с этим в воде появляются сульфиты, количество которых растет вместе с глубиною. Сероводород - бесцветный газ, часто образующийся при гниении веществ животного происхождения, которые большею частью содержат серу. Белок куриного яйца особенно богат серою, и из него особенно быстро и легко образуется сероводород. Тухлые яйца всегда и пахнут этим газом. Для организма людей и животных сероводород является ядом. Понятно, поэтому, что при заражении глубин Черного моря сероводородом, в этом море глубже ста саженей не могут жить ни животные, ни растения, а только одни бактерии; в других же морях и океанах богатый животный мир населяет их вплоть до самого дна, иногда на глубине нескольких вёрст. Откуда же образуется в недрах Черного моря этот губительный сероводород? По исследования Зелинского и Брусиловского образование сероводорода в глубинах Черного моря обязано деятельности бактерий. Эти ученые нашли несколько видов, из которых изучен пока только один (Bacterium hydrosulfuricum ponticum), который в анаэробных (без доступа воздуха) условиях выделяет сероводород не только из белковой среды, но и прямо из сульфатов и сульфитов (сернокислых и сернистых соединений солей). Небольшое количество целлюлозы и белка способствует более быстрому развитию этих бактерий, хотя и не является необходимым условием их существования. Следовательно, эти писатели того мнения, что весь сероводород в Черном море происходит из сульфитов. Напротив Н.Андрусов, основываясь на нижеприводимых фактах, полагает, что часть сероводорода обязана своим происхождением органической белковой материи. Кроме вышеуказанной Bacterium hydrosulfuricum ponticum, в глубинах Черного моря находятся еще другие бактерии, еще недостаточно изученные, которые для своего развития требуют более значительного количества белковых соединений. По мнению Н.Андрусова надо обратить особенное внимание на то количество органического вещества, которое скопляется в глубинах Черного моря, и на результаты этого скопления. Поверхностные слои Черного и других морей кишат массой мелких, невидимых простому глазу животных и растений, (так называемый планктон). Беспрерывное отмирание этих планктонных организмов дает целый поток, или дождь из органических остатков, которые падают на дно Черного моря. Эти органические остатки, при своем падении на дно моря до глубины ста саж., еще могут быть поглощены другими пелагическими (морскими) животными. В особенно большом количестве это происходит, вероятно, в пределах глубин около 20 саж., где верхние теплые слои очень быстро переходят в нижележащие более холодные и плотные, и где, вследствие этого, падение остатков сильно замедляется. Но как только они достигнут глубин более ста саж., они попадают в такую область, где кроме бактерий нет никаких других организмов, развитию которых мешают там недостаток кислорода и наличие сероводорода. Эти остатки в Черном море не служат пищей глубинным животным, как это происходит в других морях. Скопляясь на дне Черного моря, они служат пищей только бактериям (гниют), которые из серы белков образуют сероводород, и которые, в виду недостатка в воде нужного им кислорода, извлекают его из сульфатов воды, что в свою очередь дает сульфиды и сероводород. Схема этого химического процесса дана Мурреем, и химики изображают эти реакции следующим образом: I. C2 + CaSO4 = CaS органическое вещество и сульфат дают сульфид и + 2CO2 углекислоту. (окисление органического вещества кислородом сульфатов). II. CaS + CO2 + H2O = H2S сульфид, углекислота и вода дают сероводород и + CaCO3 известь. (Разложение сульфидов угольной кислотой и выделение сероводорода). Работавший над этими вопросами в 1904 году А.Лебединцев называет сероводород, происходящий по формуле Муррея сероводородом минерального происхождения, отличая от него сероводород, образующийся непосредственно вследствие гниения белковых веществ, или сероводород белкового происхождения. В Черном море, по его мнению, имеется сероводород того и другого происхождения, в Каспийском же море и в некоторых Норвежских фиордах образуется сероводород только белкового происхождения. Так или иначе, образовавшийся сероводород отчасти соединяется с железом, откуда и происходит обилие в глубине Черного моря сернистого железа, отчасти же проникает в воду и распространяется по глубинам. Поднимаясь в верхние слои, сероводород доходит, наконец, до тех пределов, где происходит усиленная циркуляция воды; там, при наличии кислорода, он мало помалу начинает окисляться и разлагаться. H2S + O = H2O + S сероводород и кислород дают воду и серу. М.Егунов полагает, что и окисление сероводорода, которое часто наблюдается в природе, тоже обязано деятельности сульфобактерий. Если это верно, то следует ожидать, что в Черном море, на глубине 100-125 саж., будет найден громадный слой сульфобактерий, громадная бактериальная пленка Егунова. Кроме образования сернистого железа, сероводородное брожение на Черном море должно производить другие химические изменения в его воде и отложениях. Прежде всего, по мере увеличения глубин, в воде Черного моря должно происходить относительное уменьшение сульфатов при одновременном увеличении карбонатов (углекислых соединений). Фактических данных мы еще не имеем. Но обычно наблюдаемое образование мелкого, вроде пыли, осадка углекислой извести на глубинных отложениях Черного моря говорит в пользу такого обогащения глубинных вод карбонатами. Осадки Черного моря. Берега Черного моря сопровождаются узкой полосой более грубых механических осадков. У скалистых берегов лежит галечник и гравий, а у более низменных большею частью ракушечный и кварцевый песок, который, однако, почти нигде в Черном море не спускается на значительную глубину. Уже на глубине 10-20 морских саж. чистый песок прекращается и переходит в песчаный ил, а глубже в более тонкий глинистый ил. До глубины около 100 саж., как на песке, так и на иле развиваются значительные скопления раковин моллюсков, местами почти вытесняющие механические элементы, но далее вглубь мы встречаем более или менее чистый ил, по крайней мере, с поверхности, так как кое-где драга извлекает и на глубинах довольно много створок раковин, но эти раковины принадлежат видам, ныне не живущим в Черном море (Dreissensia rostriformis, Monodacna pontica etc.), и носят на себе следы растворяющей деятельности воды. В илу малых глубин нередко попадаются маленькие конкреции, образованные окислами железа и марганца и обрастающие раковинки. Особенно много таких конкреций в фазеолиновом илу между Севастополем и Евпаторией. Ил глубин более 100 саж., подходя, в общем, к так называемому голубому илу больших морей и океанов, представляет несколько разновидностей. Вообще он отличается содержанием гидрата одно-сернистого железа, которое то окрашивает механические частицы, то встречается в виде крупинок, как изолированных, так и выполняющих скорлупки диатомовых водорослей, попадающих в большом количестве в глубинные осадки из планктона. Этот минерал (гидротроилит Сидоренко) является, конечно, результатом воздействия сероводорода на осадки, и чрезвычайно нестоек: в соприкосновении с воздухом он быстро окисляется. Его сохранение в глубинных осадках Черного моря обязано лишь особым, вышерассмотренным химическим условиям глубин этого моря. В особенно значительном количестве этот минерал содержится в иле средних глубин, т. е. на крутых склонах, идущих от стосаженной линии к глубокой котловине Понта. Здесь мы встречаем очень вязкий ил, в свежем состоянии черный. Едва лишь, однако, содержимое драги или зонда попадает на палубу, как ил сереет, вследствие разрушения одно-сернистого железа. Местами драга, зарывшись глубже, приносит более глубокие участки дна, и тогда в нем мы вместо одно-сернистого железа находим гвоздеобразные конкреции пирита (двусернистого железа), очевидно, продукт медленного и частичного окисления одно-сернистого. На более значительных глубинах мы встречаем то темно-, то светло-синий ил. Цвет его зависит от более или менее значительного содержания порошкообразной углекислой извести, второго побочного продукта образования сероводорода. Эта известь встречается либо в виде маленьких комочков, либо тоненькими порошкообразными прослоечками среди слоев глины, толщиною в лист самого тонкого картона. Сэр Джон Муррей, исследовавший образцы проб дна Черного моря, дает интересную карточку распределения количества углекислой извести в илу Черного моря, копию которой мы здесь воспроизводим в уменьшенном масштабе. Мы видим на ней два пятна: в одном из них содержание углекислой извести достигает 48 %, а в другом - 65 %. Вся эта известь должна рассматриваться, как результат деятельности бактерий. Из органических остатков в глубинном иле, кроме случайных створок и раковинок моллюсков, ныне вымерших в Черном море, попадаются, главным образом, лишь скелетные части свободно плавающих планктонных организмов (диатомовых, диктиомовых), раковинок тинтиннов (пелаг. инфузорий), эмбриональные раковинки моллюсков, заплывших далеко от берега и нашедших безвременную смерть в сероводородной воде глубин, косточки пелагических рыб и, наконец, местами много пыльцы хвойных (навеянной ветрами из лесов Крыма, Кавказа и Анатолии). Сероводородное брожение не всегда имело место в Черном море; оно началось, по-видимому, лишь с момента соединения этого бассейна со Средиземным морем. Геология учит нас, что это соединение должно было произойти в сравнительно недавнюю эпоху, что доказывается, между прочим, тем удивительным фактом, что на дне Черного моря, на разных глубинах, часто попадаются мертвые раковины живущих в слабосоленой воде моллюсков, как-то: разные виды дрейссен, монодакн и других, которые теперь в самом Черном море совершенно не живут. Они встречаются не только там, где идет и сейчас богатая жизнь, и куда они в настоящее время, вероятно, откуда-то заносятся, но их можно найти и в том глубоком иле, где теперь попадаются живыми только одни бактерии; они свидетельствуют о том, что в сравнительно недавнюю эпоху Черное море представляло собою громадный бассейн, подобный Каспийскому морю, с водою еще более слабосоленою, чем теперь. Геологическая история Черного моря. Для лучшего уяснения этого факта нелишне хотя бы в самых кратких чертах ознакомиться с геологической историей черноморского бассейна. Еще очень недавно думали, что глубокая котловина Понта весьма недавнего происхождения и что она принадлежит к числу тех "провалов" земной коры, которыми так богата восточная половина средиземноморской области и образование которых относится к позднему плиоценовому и отчасти послетретичному времени. Распространение различных отделов третичных осадков на побережьях Черного моря убеждает нас в более древнем возрасте этой впадины. В средне-миоценовую эпоху область этой впадины занята большим морским бассейном, осадки которого мы находим от Варны на З., в Крыму, на Кавказе и за Каспием (чокракский горизонт). Узкий барьер, тянущийся от Добруджи к Тарханкуту и Азовскому кристаллическому массиву, отделяет этот чокракский бассейн от другого бассейна, занимавшего нижнедунайскую низменность, Волынь, Подолию и южную Польшу и доходившего на востоке до Томаковки. Пролив у Мелитополя соединял оба бассейна. Этот дакийско-галицкий бассейн стоял через среднедунайскую низменность в непосредственной связи с океаном и был населен нормальной морской фауной. Чокракский же бассейн был несколько опреснен, и в него через мелитопольский пролив проникло лишь известное количество морских организмов. Его фауна, поэтому, представляет так называемый эвксинский облик, т. е. по своему общему составу напоминает нам черноморскую фауну. Фауна эта, по-видимому, составила ту основу, из которой развились более поздние фауны, населявшие в конце миоцена черноморско-каспийскую область. В самом деле, в конце средне-миоценовой эпохи разрушается тарханкутский барьер, и в тоже время физические условия образующегося крупного бассейна делаются еще более неблагоприятными для морской жизни: фауна еще более беднеет. На огромных пространствах выше чокракского известняка мы видим отложения с фауной, состоящей из двух-трех видов моллюсков (спаниодонтовый и фоладовый горизонт). Местами, впрочем, уцелевают некоторые реликты средиземноморской фауны (Конка, Новочеркасск, Мангышлак и др.), из которых вырабатывается та замечательная фауна, которая пышно развивалась в огромном внутреннем море верхнемиоценовой эпохи, получившем название сарматского и занявшем не только место южнорусских средне миоценовых бассейнов, но местами далеко перешагнувшем за их берега, занявши и средне дунайскую низменность и протянувшись на восток до Арала, на юг - до окрестностей древней Трои. Море это, должно быть, было почти совсем отделено от океана. Об этом свидетельствует необыкновенная его фауна, состоящая почти сплошь из своеобразных видов, выработавшихся из реликтов средне миоценовых морей под влиянием изоляции. Достигши своих наибольших размеров в нижне-сарматское время, море это постепенно сокращается в объеме; уже в средне сарматское время, эпоху наибольшего расцвета сарматской фауны, оно начинает уходить из среднедунайской низменности, где к концу сарматской эпохи образуются соленовато-водные бассейны, изолированные от сарматского моря, с фауной, напоминающей по своему облику нынешнюю каспийскую. Особенно сильного сокращения море достигает на границе сарматской и следующей мэотической эпохи. Европа в это время достигает наибольшей континентальности, так как мы почти не знаем морских отложений, соответствующих этому времени. Из Северной Африки и Западной Азии на европейский континент иммигрирует своеобразная фауна, остатки которой давно известны из различных пунктов (Марага в Персии, остров Самос, Пикерми в Греции). Слоны, носороги, трехпалые лошади, жирафы, олени, антилопы и разные хищники, обезьяны - мигрируют всё дальше на запад, и следы этой миграции мы видим в верхне-сарматских и мэотических отложениях Закавказья (Эльдар), Севастополя и Новороссии (Гребеники, Тараклия). К концу сарматской эпохи сохранились, вероятно, лишь слабые остатки морского бассейна как раз на месте глубокой котловины Понта, но в мэотическую эпоху - конец миоцена, море это снова раздвигает свои границы, покрывая обширные пространства в Румынии, Новороссии, Крыму и на Кавказе и проникая до восточного берега Каспия. Фауна в нём сильно обеднелая, но всё же еще морского, строго говоря, сарматского, типа. В среднедунайскую низменность эти морские элементы фауны не проникают. Изолированное паннонское море отлагает примечательные "конгериевые пласты", фауна которых слагается из реликтов сарматского времени (кардиды) и иммигрантов из пресных вод суши, окружающей это озеро-море. Здесь готовится та фауна, которая позже, в плиоценовый период, завладела всей понто-каспийской областью. В самом деле, здесь в начале плиоцена образуется после некоторого сужения несколько более обширный бассейн, так называемый понтический, условия которого становятся одинаковыми с паннонским морем, а так как понтическое озеро-море вступает в соединение с паннонским, то часть фауны последнего иммигрирует в понто-каспийскую область, смешиваясь здесь с некоторыми местными реликтами. Из моллюсков между остатками миоценовой морской фауны, конечно, сильно изменившимися, мы находим одних кардид, но несомненно, что многочисленные другие реликты находились среди других классов беспозвоночных и среди рыб. Понтическое море мы можем проследить от среднедунайской низменности до восточного берега Каспия; на юг оно проходило до Константинополя и даже несколько южнее. Отложения его известны и в Закавказье. Таким образом, есть основания думать, что оно покрывало и современную глубокую котловину Понта. Дальнейшая судьба этого моря состоит в распадении его на отдельные бассейны. Паннонское море скоро опресняется, делается настоящим пресным озером, населенным моллюсками восточно-азиатского типа. Несколько позже та же судьба постигает и нижнедунайский отдел понтического моря. С обширных степей Новороссии и Крыма понтические воды скоро совсем уходят, и они надолго превращаются в сушу. Лишь на востоке Черного моря мы видим большой бассейн, отложения которого известны у Керчи, в Кубанской области и в Абхазии. В этом киммерийском бассейне, существовавшем в среднеплиоценовое время, фауна понтического типа достигает максимума своего развития. Мелкие формы нижнепонтического времени развиваются здесь в огромные красивые виды, а среди водяных улиток появляются такие формы, родичей которых можно теперь видеть лишь на далёком востоке Азии и даже островах Тихого Океана. От Каспия этот бассейн совсем отделен. Оба бассейна, черноморский и каспийский, начиная с конца понтического времени и почти до конца плиоцена, остаются разделенными, поэтому развитие обоих бассейнов идёт совершенно самостоятельно. Черноморский бассейн в послекиммерийское время, по-видимому, значительно сокращается: его размеры, несомненно, были несколько меньше нынешнего Черного моря, поэтому мы знаем лишь небольшие клочки отложений его, относящихся к концу миоцена. Пласты Куяльника, следовавшие за киммерийскими, известны лишь из окрестностей Одессы и с реки Гализги в Абхазии, а относящиеся к самому концу плиоцена пласты мыса Чауды, кроме последнего, найдены у Галлиполи на Мраморном море. Последний факт свидетельствует о том, что в конце плиоценовой эпохи воды Понта соединялись с мраморноморским бассейном, и что в эту пору уже существовал Босфор, как пролив. С другой стороны фауна Чаудинских пластов, без всякого сомнения, указывает на возобновление связи Понта и Каспия, так как она представляет много общего с фауной так называемого Бакинского яруса Каспийского бассейна. Связь эта продолжается и позже в начале послетретичного времени, когда Каспий широко раздвигает свои границы. Размеры его, впрочем, неоднократно изменяются, делаясь то меньше, то больше, одновременно с колебаниями размеров великого скандинавского ледника, то далеко надвигавшегося на русскую равнину, то опять уходившего на север. Колебания эти отражаются отчасти и на состоянии черноморского бассейна. Во всяком случае, и в начале послетретичного времени мы видим его в состоянии каспиеобразного внутреннего моря (озера-моря), населённого фауной, весьма сходной с современной каспийской. В таком состоянии его находят те события, которые повели к проникновению в него соленых средиземноморских вод, т. е. соединению его со Средиземным морем. В течение конца миоценовой, всей плиоценовой и начала послетретичной эпохи Черное море (точнее замкнутое Эвксинское озеро-море) остается отделенным от Средиземного так называемой Эгейской сушей. Последняя была покрыта высокими горами, между которыми расстилались крупные пресноводные озера, населенные, подобно паннонским озерам, моллюсками, родственники которых живут ныне в далекой Восточной Азии. К цепи этих озер Цвиич причисляет и Эвксинское озеро-море и думает, что последнее стекало в Средиземное море по длинной реке, остатки долины которой представляют нынешние каналы Босфора и Дарданелл. Действительно, мнение о том, что последние представляют провалы земной коры между двумя трещинами (т. н. грабены), уже давно оставлено в пользу размывного их происхождения (Андрусов, Филипсон). Однако, по мнению Андрусова, с которым соглашается и Гернес, Босфорско-Дарданельская река текла не из Эвксина, но в Эвксин. Превращение части ее долины в проливы и соединение Эвксина со Средиземным морем обязано крупным тектоническим процессам, приведшим к разрушению и затоплению Эгеиды морем. Последнее шло постепенно с юга на север, пока, наконец, воды Средиземного моря не достигли области Мраморного и не проникли в котловину Эвксина, уничтожая и оттесняя в устья рек ту фауну, которую они застали в ней. Какова была эта фауна, об этом свидетельствуют отчасти остатки моллюсков, более не живущих уже в Черном море, и находимые в глубинном его иле, отчасти те животные, которые живут теперь в лиманах южнорусских рек. Изучение послетретичных отложений по берегам Черного моря показывает, что проникновение морской фауны в котловину Эвксина относится к довольно поздней эпохе послетретичного периода, вероятно, к т. н. второй междуледниковой эпохе. В тот момент, когда началось это проникновение, соединение Эвксина с Каспием, имевшее место по Манычской впадине, еще не прекратилось, почему в Каспий и успели пробраться, правда, весьма немногие представители средиземноморской фауны (например, Cardium edule). Но это соединение продолжалось недолго. Проникновение средиземноморской фауны должно было совпасть с тем моментом, когда желобина Дарданелл затопилась морскими водами, так как Босфор еще гораздо раньше стал проливом, соединявшим Эвксин и Пропонтиду, что доказывается не только уже вышеупомянутым нахождением верхнеплиоценовых чаудинских пластов, но и присутствием тех же дрейссенсий на дне Мраморного моря и Босфора, что и в Черном море. В связи с проникновением вод Средиземья стоит и любопытное явление - образование лиманов и таких узких и глубоких заливов, как Севастопольская и Балаклавская бухты. Это ничто иное, как затопленные морем концы речных долин, образовавшихся при ином относительном уровне суши и моря. Изменение этого отношения объясняется Н.Соколовым тем, что в момент соединения Черного моря со Средиземным уровень Эвксинского озера-моря стоял ниже современного и что проникшие через Босфор воды приподняли последний и вторглись в концы долин. Андрусов, однако, приводит целый ряд возражений на такое объяснение и приписывает образование лиманов процессам опускания суши, представляющим последний отголосок тектонических процессов разрушения Эгеиды. В первый момент проникновения средиземноморских вод фауна Черного моря была немного богаче современной, что доказывается присутствием в послетретичных ракушниках Феодосии, Керчи и др. пунктов некоторых уже вымерших с тех пор видов (например, Tapes Dianae). Втекание тяжелой соленой воды из Мраморного моря создало те условия, благодаря которым, как мы объяснили выше, и образовался нижний застойный слой в глубинах Понта. Те организмы, которые не были в состоянии активно отступать перед новыми неблагоприятными условиями, вымирали. Следствием этого было образование первоначального запаса сероводорода. Это сделало невозможным проникновение в глубины Понта животной жизни, тем более еще и потому, что приспособленные к глубинной жизни организмы, если бы даже они и успели проникнуть в Черное море, как проникли в Мраморное, встретили бы там недостаточную соленость. Благодаря образованию такого безжизненного царства, благодаря также недостаточной вентиляции и значительной массе мертвого органического вещества, получившегося вследствие уничтожения глубинной фауны прежнего слабосоленого Черного озера-моря, и началось образование сероводорода. Так как с тех пор физические условия Черного моря изменились мало, а первоначальный запас органического вещества, несомненно, уже давно истощившийся, все продолжает пополняться и заменяться остатками современных организмов, то и сероводородное брожение продолжается и по сей день, и будет продолжаться, пока не изменятся современные физико-химические условия. Историческое прошлое Черного моря объясняет нам все его главные особенности. Его современная морская фауна, т. е. фауна более соленых его районов, составилась из тех элементов, которые Средиземное море могло передать Черному через Мраморное море и Босфор. При этом происходил известный отбор. В Черное море могли проникнуть формы только еврибионтные, т. е. такие, которые могли вынести пониженную соленость Черного моря. Благодаря этому Черное море в качественном отношении является, сравнительно со Средиземным, гораздо менее богатым. Целые классы организмов, как-то: кораллы, сифонофоры, морские ежи, крылоногие и головоногие моллюски, в Черном море совершенно отсутствуют. Другие классы представлены гораздо меньшим количеством видов; так, в Черном море живет только один вид ктенофор, только два небольших вида голотурий, только два вида очень мелких амфиур, только три вида актиний и т. д. Низкие температуры Черного моря, о которых говорилось выше, являются также препятствием к усиленному проникновению в Черное море средиземноморских организмов. В Черном море могут жить виды или евритермические, т. е. выносящие широкие колебания температуры, или олиготермические, т. е. предпочитающие низкие температуры. Низкие температуры Черного моря позволили сохраниться в нём некоторым остаткам ледниковой эпохи, виды которой захватили в то время всю Европу и через Средиземное море прошли в Черное. С наступлением более теплого климата они или исчезли из Средиземного моря, или стали там более редкими. В настоящее время в Черном море мы насчитываем 214 видов водорослей (красных, зеленых и бурых), и всего только 881 вид животных (кроме простейших). Считая в круглых цифрах 900 видов животных, населяющих Черное и Азовское моря, мы должны, конечно, признать это число крайне незначительным, сравнительно с шестью - семью тысячами видов, которые, по самому скромному расчету (опять таки без простейших), населяют Средиземное море. Из общего числа 881 вида животных, населяющих теперь Черное море, средиземноморских переселенцев насчитывается в нём и в Азовском море 680 видов; остальные же 201 вид являются коренными обитателями или потомками обитателей, населявших водные бассейны, предшествовавшие современному Черному морю. Таким образом, мы видим, что приблизительно только одна десятая часть средиземноморской фауны переселилась к нам в Черное море. Из 200 же видов древних обитателей в самом Черном море мы находим только 67 видов (в том числе 33 вида рыб), остальные же 133 вида живут или в Азовском море, особенно в его восточной части, или же в лиманах Черного моря, как-то: Днепровском и Бугском, Березанском, Днестровском и Дунайских гирлах. В этих районах эта прежняя фауна слабосолёных бассейнов, предшествовавших Черному морю, нашла себе подходящие условия, ту же слабосолёную воду, и в них укрылась; на остальной же площади современного Черного моря они теперь жить не могут, а все жившие прежде - погибли; эту площадь заняли средиземноморские переселенцы, которые в настоящее время и главенствуют в Черном море. Интересно то обстоятельство, что, попав в Черное море, средиземноморские переселенцы подверглись в некоторых случаях весьма существенным изменениям, в зависимости от новых условий жизни; одним из таких изменений будет, говоря вообще, уменьшение размеров большинства видов, упрощение скульптуры тела, ослабление цветов окраски; лишь некоторые виды более северного происхождения бывают в Черном море большого размера, чем в Средиземном. Да и в самом Черном море надо различать определённые районы; так, у Кавказских берегов некоторые рыбы достигают гораздо большего размера, чем по Крымскому побережью. Из 680 видов средиземноморских переселенцев влияние Черного моря наглядно сказалось не менее, как на двухстах видах, которых и отличают, или как особые подвиды, или даже как самостоятельные виды. Замечательно, что, в силу более суровых условий жизни в Черном море, в него переселяются преимущественно лишь такие виды Средиземного моря, которые, по своему происхождению, являются более северными, арктическими формами. Таких форм в Средиземном море насчитывается до 38 процентов, в то время как в Черном море их живет более 65 процентов общего состава его фауны. Этот северный облик фауны Черного моря уже давно привлекал внимание зоологов и в отношении многих классов доказано, что в Черном море живут преимущественно те формы, которые, будучи общими Средиземному морю и Атлантическому Океану, способны в последнем жить в более северных широтах. Другие виды, будучи приспособлены более к северу, встречаются в Средиземном море только изредка, но зато роскошно развиваются в Черном море, где находят для себя более подходящие условия жизни, чем в Средиземном; так, например, моллюск Modiola phaseolina, очень обыкновенный у берегов Англии, очень редко встречается в Средиземном море, а в Черном живет в громадном количестве, заполняя собою всю жилую площадь моря в пределах глубин от 35 до 100 саженей. Обычная в Черном море медуза, Aurelia aurita, является редкостью у Неаполя. Обычный краб, Carcinus moenas, вид северного происхождения, уменьшился в своих размерах, попав в Средиземное море, и, напротив того, снова увеличился, попав из Средиземного в Черное. Однако большинство средиземноморских видов, находя для себя в Черном море более плохие условия существования, уменьшилось в своих размерах. Сроки размножения многих одноимённых видов в Черном море гораздо короче, чем в Средиземном, или же передвинуты ближе к лету; сроки размножения других животных более подходят к срокам размножения у берегов Англии и в северной Адриатике, чем к срокам в Средиземном море. Сравнительно со Средиземным морем, вследствие тех же пониженных температур Черного моря, меняются и периоды вегетации водорослей. Наконец, даже по распределению животных мы имеем ряд черт, более подходящих к Ла-Маншу и Немецкому морю, чем к Средиземному, хотя, снова повторяем, громадное большинство видов является общими как Черному, так и Средиземному морю, и, во всяком случае, почти вся фауна современного Черного моря, кроме фауны его лиманов, попала в него из Средиземного моря или через него. Всё животное население Черного моря, как и других морей, распадается на три больших группы; такими группами будут:
Бентос Черного моря . Виды, входящие в состав бентоса, не рассеяны равномерно по всему дну Черного или какого-либо другого моря, а, напротив того, распределяются там в виде определённых комбинаций, сообществ или биоценозов, состав которых зависит от грунта, глубины и целого ряда других физико-химических и биологических данных, которые обусловливают животным, входящим в состав определённого биоценоза, наиболее выгодную жизнь и наиболее успешное размножение. Тоже с некоторыми ограничениями можно сказать относительно планктона и бентоса. Схема распределения биоценозов в Черном море
Мы видим по этой схеме, что в распределении Черноморской фауны существенную роль играют две границы: одна, проходящая по глубинам около ста саженей (стосаженная изобата), ниже которой в Черном море, как мы видели, живут только одни бактерии, и другая, проходящая в открытом море по глубинам около 15 - 30 саж., а в заливах около 4 - 9 саж., которая отделяет обыкновенно население более твёрдых, скаловых, песчаных и ракушечных грунтов от живущего глубже населения ила. Эта последняя граница в 15 - 30 саж. глубины отделяет в тоже самое время район сильного действия волн от района, лежащего вне этого действия. Из этих двух районов населённого, континентального плато Черного моря верхнее называется литоральной, а нижнее сублиторальной зоной; сублиторальная зона почти везде иловая, и в ее районе господствует мало меняющаяся температура около 10° и ниже. Напротив того, в литоральной области грунты разнообразнее, и колебания температуры морской воды, как уже было указано, весьма значительны, смотря по временам года. В рамках этих основных границ и укладываются те девять основных биоценозов, комбинаций донной черноморской фауны, которые известны в настоящее время. Биоценозы эти носят следующие названия: биоценоз скал, биоценоз песка, биоценоз ракушечника, биоценоз зарослей морской травы - зостеры, биоценоз илистых берегов, биоценоз мёртвой травы и водорослей, биоценоз мидиевого ила, биоценоз филлофорного поля и, наконец, занимающий самое обширное пространство биоценоз фазеолинового ила. На прилагаемой "Общей карте Черного и Азовского морей" наглядно изображено распределение наиболее широко распространённых биоценозов, а на отд. таблицах видны и сами биоценозы, одни в том виде, как они наблюдаются прямо с берега, другие в том виде, как их приносит на палубу парохода шедшая по морскому дну драга Биоценоз скал. В Черном море скалистые берега, особенно по южному побережью Крыма, представляют собою обычное явление. Скалы спускаются в море до пятнадцати (иными местами и более) саженей глубины. Начиная от самого уровня воды и до самой подошвы, скалы по всему Черному морю почти сплошь одеты буро-оливковой водорослью-цистозирой, которая необычайно крепко держится на скалах; ее срывают только очень сильные бури. В более загрязнённых местах на первое место выступает зеленая ульва или морской салат, действительно сходная с салатом по наружному виду, и энтероморфа, в виде зеленых, надутых местами кишок. Около самого уровня воды, на сильно прибойных местах, часто встречается розовая, пропитанная известью, водоросль кораллина, имеющая вид голых, сильно ветвящихся очень хрупких кустиков, около полувершка высотой. Кроме этих водорослей встречается много других, так как подавляющее большинство видов морских водорослей живет именно на скалах и сравнительно неглубоко. Почти все водоросли Черного моря требуют для себя твердой опоры; на мягком песке и иле они, кроме одной филлофоры, встречаются сравнительно очень редко и притом в подавляющем числе случаев прикрепляются к живущим в песке и иле моллюскам, к живым или мертвым, или к случайно оказавшимся камням. Некоторые водоросли, особенно зимой и весной, поднимаются на скалы сравнительно высоко над уровнем воды и довольствуются тем, что их временами заливают волны или даже только смачивают брызги от волн. Такими же условиями жизни могут довольствоваться и некоторые животные, часть которых или прикрепляется неподвижно, подобно водорослям, на всю жизнь, или обладает способностью так крепко присасываться к скалам, что они могут противостоять даже самым сильным бурям. Примером первых могут служить ракообразные балянусы и хтамалусы, белесоватые раковины которых, диаметром около полу сантиметра, иногда сплошным слоем покрывают прибрежные скалы выше уровня воды; примером вторых - живущие вместе с балянусами пателли, одностворчатые моллюски, которые присасываются своею ногою так крепко к скалам, что оторвать рукою их можно только, если захватить врасплох. Другие моллюски, мидии, прикрепляются с помощью особых выделяемых ими, очень крепких биссусных нитей. В портах и гаванях мидии покрывают опорные стенки, сваи и малоподвижные суда сплошным слоем; они в очень большом количестве употребляются в пищу, обыкновенно в вареном виде. Скалы открытого моря тоже нередко бывают покрыты мидиями, как видно по фотографии, снятой во время осеннего падения уровня Черного моря. На этой же фотографии буквой "а" отмечены присосавшиеся к скалам пателли. Обросшие мидиями стенки и сваи представляют собою целый мир, который ютится частью на мидиях, частью между их биссусными нитями. Особенно интересны длинные, более аршина, и тонкие, около полутора миллиметра диаметром, черви немертины, другие черви нереиды и разноцветные лепешки со звездочками - это сложные оболочники, ботриллюсы, где отдельный луч звездочки есть отдельное животное. На веточках цистозиры тоже ютится целый мир гидроидов, губок и червей; особенно много живет на ней мелких ракообразных, из которых особенно выделяются своим видом прозрачные, похожие на веточки морские козы, капреллиды, обыкновенно около трети вершка ростом. Все деревянные сооружения в море, сваи, днища судов и проч. протачивает так называемый корабельный червь; это - моллюск, имеющий форму червя. Летом в течение полутора месяца он успевает проточить доски и сваи до двух с половиной сантиметров в глубину; поэтому в море, особенно у Севастополя, все деревянные суда обшиваются медью или цинком, или же часто вытаскиваются на берег для просушки. Несколько лет тому назад корабельные черви привели в Феодосии за короткий срок в полную негодность пристань, стоившую много десятков тысяч рублей. Моллюски обладают способностью протачивать не только дерево, но и скалы. Моллюски заточены в своих норах на всю жизнь и выбраться оттуда никак не могут. Кроме петриколь, скалы в Черном море сверлятся еще несколькими видами моллюсков, из которых особенно интересны фолады, обладающие способностью светиться. На сваях, вместе с мидиями, а на скалах, на цистозире, часто встречаются еще колониальные животные гидроиды, имеющие вид разнообразно ветвящихся кустиков; самая мелкая веточка на рисунке состоит из ряда животных, и мшанки, образующие иногда огромные, точно ажурной работы из тонкой известковой корочки, гофренные или гладкие, наплывы на сваях и мидиях. Под Керчью на суше есть скалы, которые в свое время были сложены в море этими микроскопически малыми животными, строящими себе известковые ячейки одна около другой. На скалах часто встречаются еще неподвижно прикрепленные разного цвета (зеленые, синие и желтые) губки и красные, зеленые или бурые актинии, животные в виде столбика с венцом щупальцев наверху. Среди щупальцев имеется отверстие, служащее для приема пищи, для выбрасывания уже переваренных ее остатков и для рождения потомства. Актинии часто встречаются на нижней стороне камней, лежащих неглубоко от уровня воды. Из животных, умеющих хорошо передвигаться, на берегах и скалах, выступающих из воды, всего чаще можно заметить мраморных крабов, которые очень любят оставаться на суше без воды, но, конечно, убегают в воду и трещины скал при малейшей опасности. По скалам над водой стадами бегают морские мокрицы, лигии. Других крабов, как травяного и каменного, можно видеть нередко с самого берега, хотя из воды они обыкновенно и не выходят. Что касается рыб, то среди прибрежных обрастаний и у скал всего чаще можно наблюдать разных зеленушек и собачек. Зеленушки называются так за свою господствующую окраску, а собачки за умение больно щипаться. Близко к прибрежным скалам в определенное врем года подходят и серебристые стада кефалей и лобанов, которые ловятся у берегов Крыма в количестве более десяти миллионов штук ежегодно. В прежнее, и сравнительно недалёкое, время, под навесами прибрежных скал в пещерах в большом количестве жили белобрюхие тюлени, Monachus albiventer Gray, южная форма, встречающаяся и в Средиземном море. В настоящее время у русских берегов тюлени совершенно истреблены, и найти их можно только у берегов Анатолии, в Турции. Габлицль около 1785 года указывал, что тюлени нередки в Севастопольской бухте; еще теперь живы лица, видавшие тюленей около Херсонесского маяка у Севастополя; но в настоящее время, конечно, всё это отошло в область преданий. На всех языках по всему Черному морю тюлени называются "морскими медведями". Биоценоз песка. Песчаные берега по югу и западу Крыма развиты сравнительно слабо, кроме известного Евпаторийского пляжа. Песок уходит в море, у открытых берегов, обыкновенно до глубин около 15 саж. Вдали от берегов, в открытом море, песок у нас совершенно не встречается, и вообще слабое развитие песчаных грунтов является уже давно отмеченной и характерной чертой Черного моря, сравнительно с другими. Подобно тому, как у скал животный мир моря поднимается на некоторое расстояние от воды, так и у песчаных берегов животные ютятся не только в песке, погруженном в море, но и около самого уровня воды и даже несколько дальше к самой суше. Но в то время как население скал все свои усилия употребляет на то, чтобы прикрепиться к скале и так или иначе на ней удержаться, население песка в подавляющем большинстве случаев заботится о том, чтобы закопаться в него, как бы зная, что песок не может служить опорой для прикрепления. Если бы животное, умеющее только прикрепляться, поселилось на песке, то первая же буря лишила бы его всякой опоры, и, сделавшись игрушкой волн, оно было бы или разбито о ближайшие скалы, или же глубоко погребено под наносными слоями песка. Песок у нас бывает скаловой, из разбитых прибрежных скал, или же из более или менее перебитых раковин, или же смешанный. Живущие в песке животные или обладают узким, длинным телом, которое может пролезать в промежутки между песчинками, или же, по крайней мере, приостренным передним концом тела, помогающим им закапываться в песок. Примером первых могут служить саккоциррусы, узкие длинные до вершка зеленоватые черви, ютящиеся около самого уровня воды, или же еще более длинные, до аршина, белые немертины с красной головкой, линеусы; примером вторых --разные двустворчатые моллюски, у которых приострены передний край раковины и нога, а также низшее хордовое животное, знаменитый в науке амфиоксус; амфиоксус имеет острый передний конец тела; такой же конец имеет рыбка пескожил; у коротких и сравнительно толстых червей, как офелия и глицера, носы являются тоже совершенно острыми; все это - приспособления для закапывания. Из рыб на песке встречаются плоские камбалы (бывают весом до 30 фунтов), глоссы и морские языки, тело которых сплющено по бокам, в виде более или менее длинной лепешки, и которые всегда лежат и плавают на одном из своих боков, на правом или левом, смотря по виду рыб. У взрослых экземпляров этих рыб оба глаза находятся на одном боку, именно на том, который остается свободным, когда рыба лежит на иле или песке; но в молодости оба глаза сидят правильно, по одному на каждой стороне тела; затем, по мере роста рыбы, один из глаз переходит на другой бок, где получаются уже два глаза; бок же, обращенный ко дну моря, остается без глаз. В песок любит закапываться небольшая, около четверти аршина, рыбка, морской скорпион. Эта рыбка с помощью шипов, находящихся у нее на жаберной крышке и первом спинном плавнике, нередко наносит купающимся людям страшно болезненные уколы, причиняющие боль, при которой даже взрослые люди бывают не в силах удержаться от громкого крика; появляется опухоль, и болезненные ощущения чувствуются иногда до двух недель. В заливах Черного моря и почти во всём Азовском песок и ил бывают переполнены моллюсками кардиум; из кардиумов сложены многие косы Азовского моря, откуда берется отчасти ракушечный песок, которым засыпано во многих местах полотно между рельсами южных железных дорог. В песке около уровня воды и выше везде массами встречаются гаммарусы, или морские блохи, ракообразные животные; они часто прыгают по сухому песку и особенно прячутся под кучи мертвых водорослей, которые часто выбрасывает на берег море. В песке же, в море, живет белесоватый краб, плавунец, который то лежит закопавшись в песок, то быстро выплывает вверх, работая расширенной на конце, как весла, пятой парой своих ног. В Джарылгатском заливе, в Хорлах и Скадовске можно часто видеть, как эти крабы, по нескольку штук сразу, садятся на медуз корнеротов и пользуются ими для передвижения и отдыха, так как сами они плавают очень плохо. Биоценоз ракушечника. В Севастопольском рейде, в Джарылгатском заливе, в Керченском проливе и в некоторых других пунктах Черного моря, глубже прибрежного песка, мы находим в море скопления мало перебитых раковин и живых моллюсков, среди которых особенно много встречается устриц и гребешков. Устриц ловят с помощью вышеописанных драг. Ракушечный грунт или устричная гряда, в том виде, как его поднимают со дна моря, изображен на верхней фотографии табл.; на этой фотографии буквой б отмечены устрицы, буквой г - моллюск тапес, а буквой в - краб. В Севастополе и Джарылгатском заливе имеются даже устричные заводы, где занимаются выращиванием мелких устриц до их промыслового роста (не менее вершка). По исследованию 1903 года, общий лов устриц по Крымскому побережью и Каркинитском заливе определялся в 4,5-5 миллионов штук в год. К сожалению, устрицы, живущие и выращиваемые в загрязненных местах, обладают способностью сохранять бактерии и, между прочим, бактерии брюшного тифа; в Севастополе, где теперь и канализационные воды спущены в море, смерть от брюшного тифа, полученного при употреблении в пищу устриц, далеко не является редкостью. В 1903/4 году от такого устричного тифа в Севастополе умер целый ряд лиц. Кроме устриц и моллюсков, на ракушечнике живут губки, черви, крабы, оболочники и другие животные и водоросли. На устрицах часто строят свои известковые трубки разные черви; из губок интересны, достигающие иногда величины мандарина и более, ярко красные или оранжевые шары суберитес. Суберитес спускается и глубже ракушечника, уже в область ила. На ракушечнике, песке и скалах встречается рак отшельник, который, как известно, прячет свое мягкое брюшко в пустую раковину моллюска. Эта раковина служит ему домом, в который он прячется и который постоянно таскает с собою. По мере своего роста отшельник меняет старую раковину на новую. В Черном море отшельники достигают величины не более вершка и являются карликами сравнительно с видами, живущими в Средиземном море и океанах. Биоценоз зарослей морской травы зостеры. В глубине заливов у Севастополя, в гаванях, в Таманском и Джарылгатском заливе и в других защищенных от бурь местах, реже в открытом море, на иловато-песчаном грунте, на глубинах обыкновенно не более 5 саженей, встречаются роскошные луга зеленой морской травы зостеры. Высушенная зостера употребляется на тюфяки и на подкладку под черепицу на крышах. Но пока она растет в море, она служит убежищем целому ряду животных. К ней как формой своего тела, так и окраской, приспособились морские иглы, рыбы, которых, когда они прячутся в траве, почти даже не заметишь. Зостерные луга любят креветки, которых ловят там в определенное время в огромном количестве экземпляров. По ее листьям ползают морские тараканы, идотеи, которых можно найти и под прибрежными камнями и травой. Под ее корнями прячется масса разнообразных червей, моллюсков и единственная в Черном море морская звезда, вернее, мелкая амфиура. К листьям зостеры прикрепляются разные виды гидроидов и мшанок. Кроме игол и других рыб, среди зостеры и цистозиры встречаются еще морские коньки, рыба, всей формой своего тела напоминающая шахматного коня. Замечательно, что у игл и коньков, как это, впрочем, нередко бывает у рыб, заботы о потомстве в большей степени лежат на самцах, чем на самках; именно самцы этих рыб вынашивают рожденную самками икру или у себя на животе, в особых карманах и складках кожи, или же она приклеивается на живот самцам и остается там, пока не выклюнутся мальки. В прогалинах песка между зостерой нередко можно увидеть скатов, морских котов. Морские коты бывают длиною более аршина и только по недоразумению, равно как и другой вид скатов, морские лисицы не употребляются в России в пищу; тогда как на рынках приморских городов западной Европы это обычный пищевой продукт. На хвосте у котов имеются одна, две или более очень острых игл, зазубренных как пила, которыми коты могут наносить неосторожным рыбакам крайне тяжелые поранения. Известны случаи, когда коты своим хвостом взрезали рыбакам полость живота или перерезали мышцы ноги вплоть до кости. Морские коты, хотя и рыба, но родят живых детенышей, а яйца морских лисиц, с оболочкой в виде Черного пакета около вершка шириной с четырьмя рожками нередко можно найти выкинутыми на берегу моря. Биоценоз илистых берегов. Илистые берега встречаются в море лишь в таких районах, которые совершенно защищены от бурь; они почти постоянно сопровождают луга зостеры, о которых говорилось выше. В таких берегах, около уровня воды, живет масса червей, особенно нереид и арениколь, которых собирают как наживку для удочек. Впрочем, арениколи, изображенные на рисунке 13 в натуральный рост, предпочитают жить несколько глубже и под корнями зостеры; но те и другие играют в море ту же роль, которая на суше выпала на долю дождевых червей. Отделенные от моря заливы часто превращаются в соляные озера, как Сакское и др. В определенное время года эти озера бывают переполнены рачками артемиями, длиной около сантиметра. Биоценоз мертвой травы и водорослей. Как ни прикрепляются к скалам водоросли и как ни прячется в заливы зостера, однако бури уносят и зостеру, и водоросли иногда очень далеко от их первичного местопребывания и частью выкидывают на сушу, на берег, частью погребают на дне моря в таких местах, где почти не действуют ни волны, ни течения. При этом отрываются не только старые, отмирающие экземпляры, но иногда совершенно свежие и здоровые. На берегу под кучами мертвой травы, как мы уже говорили, прячутся гаммарусы, идотеи и другие ракообразные. Когда такая куча сильно загнивает, в ней разводится много белых червей, энхитреусов, ростом около полувершка. Мертвые растения, отложенные на дне моря, тоже дают приют целому ряду животных. На прилагаемой карте Черного моря частой крестообразной тушёвкой отмечен в Каркинитском заливе тот район, где отлагаются травы и водоросли, выносимые из вершин Каркинитского и Джарылгатского залива. Эти места отложения мертвой травы совпадают часто с местами зимних залежей осётров, и уничтоженные теперь на Черном море траулеры, пароходы, вылавливавшие зимой особыми неводами в громадном количестве красную рыбу, называли эту мертвую зостеру "осетровой травой". Биоценоз мидиевого ила. Отложения в глубине моря мертвых трав и водорослей приводят нас к глубинам более 15-30 саженей, где уже по всему Черному морю откладывается ил и где нет ни песка, ни скал, ни ракушечника. В этом районе механическое действие волн очень слабо, и здесь (30 саж.) господствует мало колеблющаяся температура около 10° C. Район мидиевого ила отмечен на карте Черного моря горизонтальной тушевкой; мы видим, что он особенно развит в северо-западном углу Черного моря. Буквой д отмечены мидии, раковины которых здесь гораздо тоньше, чем у тех, которые живут в прибрежной полосе и подвержены ударам волн. Иловые мидии представляют собою особый, ясно выраженный подвид. Буквой е отмечены асцидии, которых встречается в этих условиях очень много, буквой з - яйцо ската, морской лисицы. В этом илу закапываются креветки, но другой вид, чем тот, который живет среди зостеры, и черви; очень большого размера достигают гидроиды и некоторые губки. Биоценоз фазеолинового ила. В Черном море наиболее глубоко лежит (в среднем на глубинах около 57 саж.) и наибольшее пространство занимает биоценоз фазеолинового ила, названного так по преобладанию там моллюска фазеолины, о котором говорилось выше. Нижний рисунок той же таблицы, справа, показывает нам в изломе высушенный фазеолиновый ил, а слева моллюсков, живущих в этом илу. Буквой и отмечена фазеолина, изображенная в слабо уменьшенном виде. На карте Черного моря мы видим, что фазеолина занимает собою всю живую полосу дна Черного моря в пределах глубин от 35 и до 100 саженей; она отмечена вертикальной тушевкой. Остальной животный мир фазеолинового ила очень небогат; водоросли в нем почти совершенно не встречаются; солнечный свет там весьма ослаблен, и господствует круглый год низкая температура. Вообще почти всё разнообразие и без того бедной фауны и флоры Черного моря ограничено верхними 25-35 саженями глубины; ниже идет поразительное однообразие условий жизни, а вместе с тем качественная бедность морского населения Черного моря. По мере приближения к стосаженным глубинам уменьшается в своем количестве и фазеолина, и, наконец, около ста саженей мы встречаем только изредка живого червя мелинну, живущего как бы в резиновых трубках, и только мертвые остатки других животных. Здесь начинается сероводородное царство, где живут одни бактерии. Биоценозы филлофорного моря и теребеллидного ила. Часть биоценоза мидиевого ила, расположенного в треугольнике: Севастополь, Дунай, Одесса, занята очень своеобразным, отмеченным на карте косыми линиями, биоценозом филлофорного поля, занимающим площадь около 70 морских миль длиною и более 40 шириной, как раз в центре наиболее широкой, жилой площади Черного моря. В этом районе всё дно Черного моря положительно завалено красной водорослью, филлофорой. Эта филлофора находится там в таком громадном количестве, что траулер за короткое время поднимал ее до 189 пудов; даже паровой лебедкой было трудно поднять тралы и их приходилось разрезать, чтобы выбросить лишнюю тяжесть в море, и, тем не менее, поднятой водорослью, как видно по фотографии, был завален весь нос траулера "Феди". Фауна там небогата, но замечательна преобладанием красного цвета. Живущие там рыбы, черви, раки все красные. Биоценоз теребеллидного ила представляет собою верхние ярусы фазеолинового ила и характеризуется преобладанием червей теребеллид. Планктон Черного моря. Как в Черном, так и в других морях легко можно наблюдать медуз, которые как бы взвешены в воде открытого моря и благодаря сокращениям своего колокола, слабо, обратными толчками, передвигаются с места на место в пределах очень ограниченного района. У нас встречаются только две больших медузы: одна, ушастая аврелия, диаметром до 4 вершков, а другая корнерот, диаметром до 8 вершков, окрашенная очень красиво в синевато-фиолетовые тона, с темной оторочкой по нижней стороне колокола; кроме них встречаются более мелкие медузы, как сарсия, до полувершка, раткеа, до восьмой вершка, и некоторые другие. Из класса ребровиков в Черном море встречается только одна плейробранхия, и формой, и ростом напоминающая виноград, с 8 рядами мерцающих ребер. Все эти организмы можно видеть и невооруженным глазом. Но толща воды всякого моря заключает в себе еще массу организмов, невидимых простым глазом, а только при большем или меньшем увеличении микроскопа. Часть этой микроскопической фауны и флоры ловят так называемыми планктонными сетками, сделанными из очень частой шелковой материи. Сама сетка имеет вид конуса, а входное, круглое ее отверстие (основание конуса) поддерживается металлическим обручем. За этот обруч, с помощью веревки, сетку тянут по чистой воде, в горизонтальном или вертикальном направлении. При подъеме сетки из воды, в ее носике оказывается большее или меньшее количество мелкого осадка, или, если хотите, каши, нередко коричневато-зеленоватого цвета, которая, при рассматривании в микроскоп, оказывается состоящей из массы, иногда очень разнообразных, животных и растений. Сюда входят, кроме мелких медузок, диатомовые водоросли, особенно хэтоцерос, перидиниевые водоросли, простейшие животные, как светящаяся ноктилюка, веслоногие и ветвистоусые ракообразные, личинки червей, моллюсков и других живущих на дне животных, личинки и икра рыб и проч. В совокупности, весь этот растительный и животный мир, населяющий открытую воду, и называется планктоном. Планктонными организмами вызывается и известное свечение моря, которое бывает у нас особенно роскошным в период август-ноябрь. Кроме вышеуказанных ноктилюк, в Черном море светятся еще церациумы, ребровики и целый ряд других простейших и высших животных. Свечение моря вызывается почти всегда раздражением организмов, будут ли тут действовать волны, или ход судна и действие пароходного винта, или просто удар по воде. Планктонная сетка, при лове во время свечения, приходит вся наполненная как бы расплавленным серебром. Все планктонные организмы имеют ряд общих черт. Их удельный вес приближается к весу воды, что необходимо для того, чтобы они могли держаться в воде во взвешенном состоянии и не тонули. В состав тела, например, медуз, входит громадное количество воды. Если взять медузу, которая иногда с трудом помещается в ведре, и положить ее на лист бумаги на солнце, то через некоторое время на листе останется только пленка, так как испарится вода, которой в теле медуз содержится до 95 %. Другие организмы имеют включения жира, или шипы и выросты, которые помогают организмам держаться в воде, направлять свое движение и не тонуть. Все планктонные организмы обыкновенно прозрачны или окрашены преимущественно в синие и голубые тона, а также в красные и коричневые. В Черном море иногда бывает можно наблюдать красные полосы в воде, вызванные обильным скоплением перидиней. В летнее время планктон по своему составу ясно распадается на планктон верхней, теплой и нижней, холодной воды. В очень большом количестве он скопляется в пограничной между ними области. Ниже ста саженей живого планктона уже нет, там попадаются только трупы и особенно оболочки планктонных организмов, отмирающих в верхних слоях. Целый ряд планктонных, отмерших организмов, по мере падения, совершенно и бесследно растворяется в воде, но часть упадает на дно. Нектон Черного моря. В Черном и Азовском морях, вместе, насчитывается до 134 видов рыб, и 4 или 5 видов млекопитающих, в том числе 3 или 4 вида дельфинов и тюленей. В самом Черном море большое промысловое значение имеют до 20 видов рыб. В отношении рыболовства, по количеству вылавливаемой рыбы и доходности, Черное море, вместе с Азовским, из всех рыболовных районов Европейской России занимает второе место. Общая производительность нашего Припонтийского края определяется в 4,182,000 пуд. рыбы, при доходности в 6,262,000 руб. и при 35,000 занятых промыслом лиц (данные департамента Земледелия к 1912 году). Первое место в Европейской России принадлежит Прикаспийскому краю, где соответствующие цифры будут: 23,167,000 пудов, 66,367,000 рублей и 172,000 людей. По сводке Н.Е.Максимова, в Черном море, по побережью от Дуная через Одессу, Севастополь, Ялту и Феодосию до Керченского пролива, ко времени около 1910 года, в круглых цифрах ловилось следующее количество рыбы: из кефалевых: лобана 18,000 штук, остроносика 300,000 штук и малой кефали 13,525,000 штук; скумбрии 73,880,000 штук; камбал 32,000 пудов; осетров, белуги и севрюги летом 14,500 пудов, а зимой 12,000 пудов; барбулек или султанок 13,000 пудов; сельдей 7,000 пудов; хамсы 90,000 пудов; бычков 39,000 пудов, а всего, всей рыбы, на сумму около 1.800,000 рублей; занято же этими промыслами, по тому же побережью, было до 11,000 человек. Лов остальных рыб был незначителен и не имел большого экономического значения, относительно главнейших промысловых рыб, часть которых изображена на таблице страницы, мы, будучи ограничены местом, дадим лишь некоторые основные сведения. О некоторых рыбах говорилось уже выше. Осетровые рыбы, то есть белуга, осетр и севрюга, как сообщает в своей сводке Н.Е.Максимов, живут в Черном море постоянно, за исключением того времени, когда достигшие половой зрелости особи уходят в реки для икрометания. Места распределения осетровых в Черном море изменяются, в зависимости от времени года. В зимнее время, под влиянием сильного понижения температуры в поверхностных и неглубоких частях моря, осетровые уходят в более глубокие слои, на так называемые "ятови", где и остаются до наступления весны. В западной части Черного моря такие места известны у южного берега Крыма на глубине от 50 до 80 саж., в Каркинитском заливе и у мыса Тарханкута на глубине от 12 до 30 саж. Питаются осетровые преимущественно мелкой рыбой, креветками и моллюсками. Размер минимальной, допускаемой к лову белуги - 26 вершков, осетра - 16, а севрюги - 14 вершков (измеряя от середины глаза до конца заднепроходного пера). В настоящее время в Черном и Азовском море насчитывается до 10 видов и разновидностей сельдевых рыб. В отношении жизни как этих, так и некоторых других рыб в Черном море приходится различать два района: западный - с реками Дунаем, Днепром и другими, и восточный - с Азовским морем, Доном, Кубанью и др. В Керченском проливе сельдь ловится осенью и зимой, когда она уходит из Азовского моря в Черное, и весною, с марта до середины мая, когда она идёт обратно, из Черного моря в Азовское. В Днепре сельди ловятся в период март-июнь; в Дунай они начинают входить тоже с марта. Из других сельдевых рыб особенно интересна хамса или анчоус, которая никогда не входит в реки, а размножается в море летом и подходит иногда к берегам громадными стаями. Еще в 1871 году Н.Я.Данилевский писал, что хамсу у русских берегов нигде не ловят в сколько-нибудь значительном количестве, кроме Балаклавы. В настоящее время хамсу ловят везде, куда она только подходит, причем у русских берегов, кроме Кавказа, ее вылавливают в количестве до 90,000 пудов в год. Количество пойманных особей должно быть громадным, так как и взрослая хамса представляет собою узкую и тонкую рыбку, менее четверти аршина длиною. При хорошем лове, как, например, у Севастополя в 1911 г., цена ее падает до 3 коп. за 6 фунтов (2 ока). У берегов Крыма она появляется преимущественно только в холодное время года, в период сентябрь - апрель. Питается хамса планктоном. Камбала распространена по всему Черному морю и ловится круглый год, то есть является рыбой более или менее оседлой; только весной, в феврале и марте, она начинает подходить к берегам для икрометания и остается у берегов приблизительно до сентября. В сентябре, октябре камбала уходит на глубины в 20-30 саж., а в январе спускается еще глубже, до 50 саж. и более. Султанка или барбуня имеет в длину менее четверти аршина; зиму она проводит, вероятно, на глубинах около 50-70 саж., а весною, в марте, апреле, подходит к самым берегам для икрометания. Султанка очень ценится за свой вкус; древние римляне платили за крупных султанок, на наш взгляд, положительно невероятные суммы. Летом ловится по всем берегам. У Севастополя и Балаклавы ее ловят мережками, высотою в человеческий рост. Морской петух достигает величины трех четвертей аршина и более и имеет очень широкие, ярко окрашенные в голубой цвет передние плавники; три луча этих плавников отделены вроде пальцев, на которых петухи ходят по морскому дну; ловятся они в небольшом количестве и высоко ценятся гастрономами. Скумбрия или баламут, длиною около полутора четвертей аршина, является главнейшей рыбой северо-западной части Черного моря, где, при обычных условиях, ее вылавливают на сумму до миллиона рублей. Зиму и вообще холодное время года она проводит в Мраморном море, а затем, около середины апреля, начинает свой переход в Черное море, откуда уходит всегда, как только температура воды начинает падать ниже 10-12°. Родственная скумбрии пеламида ловится обычно в небольшом количестве, но в зиму 1909 - 10 года она вдруг появилась у нас массами; теперь же ее лов снова значительно сократился; одиночными особями каждый год ловится другая родственная скумбрии форма, гигантский тунец, бывающий до двух саженей длиною; даже саженные с небольшим экземпляры весят до 20 пудов. В Черном море насчитывается теперь до 5 видов кефалей, самый крупный из них вид, лобаны, бывает длиною около трех четвертей, другие же виды много мельче. Как указывает Н.Е.Максимов, у западных берегов Черного моря кефали появляются в начале или середине апреля. Особенно много их встречается в Каркинитском заливе, где они живут в период май - октябрь и мечут икру; у южного берега Крыма они появляются в мае. Что же касается зимы, то часть кефалей проводит ее в бухтах, как Севастопольская и Балаклавская, часть спускается в более глубокие слои моря, подобно осетровым рыбам и султанке, а часть, быть может, даже уходит в Мраморное море, подобно скумбрии. Нам остается сказать еще несколько слов об акуле. Живущая в Черном море акула, акантиас, бывает длиною менее сажени и опасности для человека не представляет; она ловится вместе с осетровыми рыбами на крючья и, по крайней мере, в Севастополе, употребляется в пищу. Родственные акулам скаты, морской кот и морская лисица, при всей своей съедобности не употребляются у нас в пищу, хотя продавцы и делали попытки ввести их, правда, грубое мясо в употребление под названием "японской камбалы". Кроме рыб, с морем неразрывно связаны и млекопитающие: тюлень и три или четыре вида дельфинов. Дельфины, величина которых колеблется около сажени, относятся к зубастым китообразным и при всей рыбьей форме своего тела являются, конечно, настоящими млекопитающими, так как кормят своих детенышей, которых у них бывает обыкновенно по одному, молоком и дышат легкими, а не жабрами. Питаются они рыбой. В противоположность тюленям, дельфины совершенно не могут выбираться на сушу, а попавши на нее погибают от голода и нарушения взаимного отношения органов, так как тело их построено с расчетом на поддержку водой. Новорожденные дельфины вынуждены сейчас же начинать плавать и потому они родятся очень большими, у некоторых видов даже длиннее половины роста матери. Плавают дельфины замечательно быстро, делая, как пароход, до 12 и более узлов в час. Главным органом для плавания служит горизонтальный хвостовой плавник; воздух же захватывают они в тот момент, когда выпрыгивают из воды. Живут стадами и очень любят гоняться за пароходами. Кожа у дельфинов очень тонкая и скользкая, как резиновая калоша; под ней имеется толстый, около трех четвертей вершка, слой жира, согревающий тело дельфинов. Из-за этого сала, имеющего целый ряд технических достоинств, за дельфинами усиленно охотятся; так, в декабре и январе 1912-13 г.г. на южном берегу Крыма у горы Капсель, около Феодосии, чуть не ежедневно убивали от 100 до 200 штук дельфинов. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||